Неточные совпадения
Вронский поехал во Французский театр, где ему действительно нужно было
видеть полкового
командира, не пропускавшего ни одного представления во Французском театре, с тем чтобы переговорить с ним о своем миротворстве, которое занимало и забавляло его уже третий день. В деле этом был замешан Петрицкий, которого он любил, и другой, недавно поступивший, славный малый, отличный товарищ, молодой князь Кедров. А главное, тут были замешаны интересы полка.
Вижу, она меня раз обмерила взглядом, у батарейного
командира это было, да я тогда не подошел: пренебрегаю, дескать, знакомиться.
Мое прощание с моряками носило более чем дружеский характер. Стоя на берегу, я
увидел на мостике миноносца
командира судна. Он посылал мне приветствия, махая фуражкой. Когда «Грозный» отошел настолько далеко, что нельзя уже было разобрать на нем людей, я вернулся в старообрядческую деревню.
— Его приворожила к себе одна молдаванка; мы
видим: наш ротный
командир в заботе, а он, знаете, того, подметил, что молдаванка к другому офицеру похаживает.
— Вы согласитесь, что полковой
командир может и сэкономить, может и не сэкономить — это в его воле; а между тем, извольте
видеть, что выходит: он будет сдавать полк, он не знает еще, сколько с него будущий
командир потребует, — что же, ему свои, что ли, деньги в этом случае прикладывать; да иногда их и нет у него…
— Пожалуй, поколотит его Николай! — с опасением продолжал хохол. — Вот
видите, какие чувства воспитали господа
командиры нашей жизни у нижних чинов? Когда такие люди, как Николай, почувствуют свою обиду и вырвутся из терпенья — что это будет? Небо кровью забрызгают, и земля в ней, как мыло, вспенится…
Ромашов уже взошел на заднее крыльцо, но вдруг остановился, уловив в столовой раздраженный и насмешливый голос капитана Сливы. Окно было в двух шагах, и, осторожно заглянув в него, Ромашов
увидел сутуловатую спину своего ротного
командира.
Он
видит, что этого мало, не действует, — начинает вдруг из своей протестации против взяток, которой так гордится, начинает прямо, при целом обществе, говорить, что отец мой, бывши полковым
командиром, воровал, что, служа там, в Польше, тоже воровал и в доказательство всего этого ссылается на меня…
Я
видел, как полковому
командиру понравилось, когда я сказал, что позвольте мне итти, ежели поручик Непшитшетский болен.
Батарейный
командир рассердится за это ядро, прикажет зарядить другое и третье орудия, неприятель тоже станет отвечать нам, и вы испытаете интересные чувства, услышите и
увидите интересные вещи.
Тут он стал допытываться у самого себя: мог ли бы он быть администратором, каким-нибудь
командиром эскадрона? мог ли бы довольствоваться семейною жизнью? и
увидел, что ни то, ни другое, ни третье не удовлетворило бы его.
— Нет-с, это не от семьи зависит, а человеком выходит! — воскликнул Аггей Никитич. — У нас, например, некоторые ротные
командиры тоже порядочно плутовали, но я,
видит бог, копейкой казенной никогда не воспользовался… А тут вдруг каким хапалом оказался!.. Просто, я вам говорю, на всю мою жизнь осрамлен!.. Как я там ни уверял всех, что это глупая выдумка почтальонов, однако все очень хорошо понимают, что те бы выдумать не смели!
Долго кряхтя под лямкой и перейдя все степени подчиненности, они вдруг
видят себя офицерами,
командирами, благородными и с непривычки и первого упоения преувеличивают понятие о своем могуществе и значении; разумеется, только относительно подчиненных им нижних чинов.
И вдруг
вижу: идет наша шестая рота с моим бывшим
командиром, капитаном Вольским во главе, назначенная «на случай пожара» для охраны имущества.
Нас нельзя было подкупить и заласкать никакими лакомствами: мы так были преданы начальству, но не за ласки и подарки, а за его справедливость и честность, которые
видели в таких людях, как Михаил Степанович Перский — главный
командир, или, лучше сказать, игумен нашего кадетского монастыря, где он под стать себе умел подобрать таких же и старцев.
— А мы с тобой, сослуживец моего батюшки, — примолвил Рославлев, взяв за руку сержанта, — с остальными встретим неприятеля у самой деревни, и если я отступлю хоть на шаг, так назови мне по имени прежнего твоего
командира, и ты
увидишь — сын ли я его! Ну, ребята, с богом!
Грунт улиц был песчаный, но довольно твердый; зато во всем городе не было признака мостовой, как во всех малороссийских городах того времени. «Вот этот серый дом с решеткою под окнами, стоящий против рядов, квартира полкового
командира генерала Энгельгардта, — сказал Борисов, — ты
видишь, сейчас солдатик прошел и фуражку снял перед окнами».
Ротные
командиры и батальонный адъютант, ехавшие верхом, которым можно было бы весьма удобно переехать через лужу,
видя перед собой пример генерала, подъезжали к ней, спешивались и, ведя лошадей на поводу, вступали в грязную, взбудораженную сотнями солдатских ног воду.
— А я тебе не рассказывал, — сказал Полозов, — я как-то встретил уланской бригады
командира Ильина. Он тебя очень хотел
видеть и без памяти любит твоего отца.
И этот взгляд, и голос, тихий и приветливый, и улыбка, и какая-то чарующая простота и скромность, которыми, казалось, дышала вся его фигура, — все это, столь не похожее на то, что юноша
видел в двух
командирах, с которыми плавал два лета, произвело на него обаятельное впечатление, и он восторженно решил, что капитан «прелесть».
Через три дня Володя, совсем уже примирившийся с назначением и даже довольный предстоящим плаванием, с первым утренним пароходом отправился в Кронштадт, чтоб явиться на корвет и узнать, когда надо окончательно перебраться и начать службу. Вместе с тем ему, признаться, хотелось поскорее познакомиться с
командиром и старшим офицером — этими двумя главными своими начальниками — и
увидеть корвет, на котором предстояло прожить три года, и свое будущее помещение на нем.
Хотела ли она расстаться с майором и куда-нибудь уехать? Это осталось ее тайной; но майор,
увидев эти сборы, тотчас же надел мундир и отправился к полковому
командиру с просьбой об отставке.
Оставив солдат рассуждать о том, как татары ускакали, когда
увидели гранату, и зачем они тут ездили, и много ли их еще в лесу есть, я отошел с ротным
командиром за несколько шагов и сел под деревом, ожидая разогревавшихся битков, которые он предложил мне.
Случайно его
увидел у нас его корпусный
командир и «из жалости» выхлопотал солдату георгиевский крест.
— Мы сами, господа, мы сами: я и ваш полковой
командир сами за него ручаемся. Мы не говорим вам, что он честнейший человек, но мы ясно
видим, что он говорит правду — что деньги у него были и пропали. Их мог взять только черт… А что они были — это доказывается тем, что
командир, желая избежать скандальной огласки, здесь при мне предложил ему сегодня же получить от него сполна все двенадцать тысяч, лишь бы не было дела и разговоров, — и он отказался…
Солдаты соглашались с величайшей охотой, и надо было
видеть, как распоряжался тогда Александр Васильевич. По серьезности и важности, с которыми командовал, он походил на настоящего полкового
командира.
Едва Хрущев успел обо всем распорядиться, как
увидел роту, идущую с песнями по дороге.
Командир роты, поручик Забелин, отведя людей в назначенные им гумна, зашел к Василию Васильевичу и, между разговорами, сообщил ему, что в Старой Руссе неспокойно, хотя не мог сообщить никаких подробностей волнения.
Ан тут-то и вышло. Нежданно-негаданно завернул в роту полковой
командир. Ногти солдатские обсмотрел, сборку-разборку винтовки проверил. А потом отдание чести. Стал сбоку монумент монументом, солдатики так один за другим перед ним и разворачиваются, знай только перстом знак подавай: «проходи который…»
Видит полковник, все прошли, один бравый солдат по-за койкой столбом стоит.
Гордились своим
командиром и офицеры. Особенно благоговел перед Александром Васильевичем Николай Петрович Лопухин. Он
видел в нем свой идеал и старался не только исполнением, но даже предупреждением его распоряжений всецело понять их дух и целью приблизиться к этому идеалу.
— Ну чтó, милà? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… — Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он
видел, что его герой и
командир находился совсем в другом строе мыслей.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому
командиру то, чтò было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал
видеть полк совершенно в том положении, в котором он шел — в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
Вижу, что нечто дивное нам на Руси готовится и зреет: в судах лихоимство ожесточенное; в молодых головах шатость; восьмой смертный грех все усиливается; а поляки сидят председателями и советниками, и
командирами.
Ротный
командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он
видел теперь свое спасение.